ИТ-директор «Росатома» Евгений Абакумов рассказал о перспективах импортозамещения в сфере IT и выстраивании диалога между заказчиками, разработчиками и государством.
- Глава Минцифры Максут Шадаев на встрече с президентом заявил о срыве госкомпаниями планов по импортозамещению в сфере ИТ и предложил ввести персональную ответственность руководителей за исполнение показателей. Как вы оцениваете эту инициативу?
- Мне, с одной стороны, проще рассуждать на эту тему, чем многим моим коллегам. В 2021 году мы достигли всех запланированных показателей по ИТ-импортозамещению. А с другой стороны, осознавая масштаб процесса, я слишком хорошо понимаю, что такой переход не может осуществляться мгновенно. Это важнейшая трансформационная задача, которую предстоит совместно решить и государству, и госкомпаниям, и министерству цифрового развития. Потому что создание комплексных решений для больших заказчиков – это вопрос не одного дня. И, к сожалению, таких национальных чемпионов, имеющих опыт реализации подобных проектов, у нас можно по пальцам пересчитать.
Если мы посмотрим на все решения, которые сейчас включены в реестр отечественного ПО, мы там не увидим полных аналогов продуктов мировых гигантов – и это, конечно же, будет влиять на эффективность применения таких решений. При этом мы очень четко понимаем, что никакого другого пути, кроме достижения технологической независимости, не существует. И в этом плане мы приветствуем движение государства в сторону Оpen Source как отдельного направления логики создания российских решений, укрепления реестра отечественного ПО.
По итогам прошлого года мы достигли показателя более 60% в части закупок отечественного ПО в российском контуре госкорпорации. Что касается международных проектов «Росатома», то там мы зачастую имеем дело с требованиями заказчика по применению не просто форматов данных, проприетарных для конкретных вендоров программного обеспечения, но и конкретных систем. Например, в сфере управления жизненным циклом объектов промышленного строительства. И в этом плане нам будет очень тяжело убедить иностранного заказчика в необходимости применения российского программного обеспечения, хотя такие работы у нас стартовали, например, с белорусской стороной.
Соответственно, вопросы, связанные с программой импортозамещения, как мне кажется, лежат именно в этой плоскости: с одной стороны, нет комплексных решений, которые закрывают потребности госкомпаний со сложным информационным ландшафтом.
Второй аспект - это необходимость перехода на отечественную вычислительную технику и микроэлектронную продукцию. И здесь мы вынуждены решать проблему совместимости уже готовых решений и нового оборудования. Поэтому мы приветствуем – и сами активно участвуем в работе, которую ведут Минпромторг и Минцифры в части разработки «сквозных проектов» и формирования механизма взаимодействия заказчиков, разработчиков, эксплуатантов и вендоров. Это сложная, может быть не научная, но точно инженерная задача, которую необходимо решать совместно.
- Насколько вас устраивает сам механизм «сквозных проектов», в частности, неурегулированный вопрос ответственности исполнителя? Нуждается ли он, на ваш взгляд, в доработке?
- Каждый механизм может совершенствоваться бесконечно долго, однако на этом этапе принципиальным шагом является сам старт механизмов взаимодействия министерств и заказчиков, кооперации, способной обеспечить решение амбициозной задачи технологической трансформации.
- А сроки, которые обозначены для перехода госкомпаний на отечественное ПО, вам кажутся реалистичными?
- Мы всерьез начали процесс импортозамещения в конце 2019 года и сейчас можем подводить промежуточные итоги. Сроки реалистичные, однако нам предстоит очень много сделать в области комплексных систем. Речь идет, например, о системах управления крупными предприятиями, системах проектирования сложных промышленных объектов, продукции приборо- и машиностроения. Для «Росатома» это особенно важно, потому что мы в том числе являемся разработчиком цифрового предприятия, в рамках которого разрабатывается система управления жизненным циклом. Мы искренне верим, что в мире нет других примеров, когда такие сложные процессы сочетаются с работой крупной корпорации. Вот если мы возьмем, к примеру, Siemens PLM: все знают, что корпорация Siemens - это не только IT-разработчик. Если возьмем корпорацию Dassault – это ведущий судостроитель Франции, который как сопутствующий продукт сделал систему управления информацией при проектировании жизненного цикла промышленных объектов, а сейчас это выделено в отдельный бизнес. Нас, скорее всего, ждет такой же сложный путь. Поэтому положенную долю мы достигнем, но вопросы замещения крупных систем, которые связаны либо с новыми цифровыми технологиями, либо со сложной бизнес-логикой, нам придется решать совместно еще некоторое время.
- Сколько, по вашей оценке, потребуется времени, чтобы в России появились такие комплексные системы?
- Я думаю, что 3-5 лет при условии реализации такого механизма сотрудничества, когда заказчик заинтересован в развитии решения, а государство способствует этому партнерству и создает условия для устойчивости разработчика.
- Как это сочетается с планами Минцифры по ограничению доли внутренней разработки в госкорпорациях?
- Я здесь никакого противоречия не вижу. Имеется в виду ситуация, когда госкорпорации не дают заказ на рынок и не выводят туда отечественные решения. И в этом контексте Росатом поддерживает идею ограничения внутренней разработки, предлагая включать создаваемые нами решения не в специальный раздел реестра отечественного ПО, а в рыночный. С точки зрения буквы и духа, мы поддерживаем идею ограничения внутренней разработки. Это вопрос коммерциализации решений, чтобы ими могли воспользоваться коллеги, для которых актуальны похожие задачи. Такой подход позволяет не писать всем одно и то же. У нас для этого не так много ресурсов.
- Недавно регулятор разрешил «Росатому» провести закупку у SAP. Чем этот кейс отличается от кейса «Транснефти», которой запретили закупку продуктов Microsoft?
- Мы давно сотрудничаем с компанией SAP, в том числе и на международном рынке. Они с уважением относятся к нашему выбору в пользу отечественных решений по многим проектам. Но этот переход не происходит мгновенно. Кроме того, у нас есть юридические обязательства в части лицензионных прав, которые мы, в частности, соблюдаем в данном случае. У нас в ландшафте появились новые пользователи - значит, согласно действующим договоренностям, мы обязаны приобрести лицензии. Это вопрос соблюдения законодательства в части авторского права в России и за рубежом. И к нашей позиции с уважением относится регулятор. Так что это не вопрос широкомасштабного применения решения, это вопрос операционной деятельности.
- Вы упомянули переход на отечественную микроэлектронику. Недавно Сбер заявил, что нынешняя производительность российских процессоров не может удовлетворить потребности компании. Проводили ли вы подобное тестирование?
- Мне не близка позиция коллег, хотя я ее понимаю. Для того, чтобы сказать, что отечественные ПО и инфраструктура имеют определенные функциональные недочеты, не нужно проводить сложных комплексных тестов производительности. При этом я искренне считаю, что, если мы не будем применять эти решения в сложной инфраструктуре, не будет развития в тех сферах, которые критически для нас важны. Поэтому надо осознанно идти на эти в широком смысле слова затраты: технические, организационные, экономические, - чтобы российские разработчики могли развиваться. Это относится к любому решению: какой тест сейчас ни проведи, если речь идет о сложных бизнес-процессах и сложной инфраструктурной части – боюсь, там еще многое предстоит сделать. Поэтому мы участвуем в сквозных проектах, тестируем оборудование из реестра российского ПО. Пока без отечественных процессоров, но тем не менее мы понимаем, что они должны там появиться.
Мы как крупная компания можем очень долго рассуждать, что это функционально недостаточно, и ждать, пока разработчики либо умрут, либо сделают то, что нам нужно, но боюсь, что в перспективе это невыигрышная позиция.
- Затрагивают ли «Росатом» мероприятия по переводу на отечественное ПО объектов критической информационной инфраструктуры (КИИ)?
- Государственный подход к категорированию объектов КИИ предполагает, что разные объекты компании могут относиться к разным категориям. Но, конечно, мы являемся субъектом критической информационной инфраструктуры.
- Как вы оцениваете планы осуществить этот переход к 2023 году?
- Я не буду себе противоречить. Мы считаем, что это задача решаема, и нам сейчас надо сделать все, чтобы она была решена в нашей инфраструктуре. Поэтому мы на контакте с Минпромторгом и с Минцифры, с отечественными разработчиками. Очень большую роль играет общественный совет при правкомиссии по цифровому развитию, который рассматривает эти вопросы, в том числе сквозные проекты. Очень большую роль играют рабочие группы. Наверное, впервые в 2021 году дан старт настолько масштабному диалогу. Раньше договариваться друг с другом пытались либо разработчики, либо потребители, либо Минцифры и Минпромторг, но такого комплексного подхода не было никогда.
- Но вы говорите про горизонт 3-5 лет, а Минцифры настаивает на 2023 годе...
- Нет никаких сомнений, что все предписанные документально сроки будут выполнены. Здесь наиболее серьезный вызов стоит перед разработчиками, так как они должны будут обеспечить наличие ПО, соответствующего требованиям реестра.
- У вас есть плановые показатели по импортозамещению на этот год?
- Да, мы должны 70% отечественного ПО закупать в этом году. Мы будем достигать показателей по использованию российского оборудования. Также согласно действующему постановлению мы должны обеспечить по отдельным категориям не менее 50% российской продукции в информационном ландшафте.
- Это только в российском контуре?
- Мы пытаемся достичь этого в общем контуре, особенно в части ПО из реестра. Но у нас бывают и чисто логистические вопросы: например, не все вендоры готовы работать в Бангладеш или в Египте, это связано и с ценовой политикой. Работаем над этим.
- Вы рассматриваете это как миссию компании?
- «Росатом» полностью вовлечен в процессы, которые государство предпринимает для обеспечения технологической независимости. Более того, есть вопрос экспорта российских решений. Я искренне верю, что без адаптации на больших отечественных заказчиках прорыва в этой сфере не произойдет. Нужен эффект масштаба. Если поставлять свои решения только средним и малым предприятиям, то на зарубежный рынок в крупные компании – не выйти. Так как нет опыта и знаний в этой области. Я говорю про сложные бизнес-процессные решения, например, системы автоматизации проектирования или системы управления сооружением объектов, а не тот спектр ИТ-решений, которые уже успешно продвигают на мировом рынке крупнейшие российские разработчики.
- То есть вы выступаете катализатором развития отечественных разработчиков?
- Я являюсь сторонником идеи, что тот механизм взаимодействия заказчика, разработчика и государства, который найден в последние годы, должен дать очень большой эффект. При всех сложностях налаживания взаимопонимания между разными сторонами само существование такого диалога позволяет нам уверенно двигаться к цели.
